Неточные совпадения
Убийца заперся в пустой хате, на конце станицы: мы
шли туда. Множество женщин бежало с плачем в ту же сторону; по временам опоздавший казак выскакивал на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас. Суматоха была страшная.
Кох сдурил и
пошел вниз; тут
убийца выскочил и побежал тоже вниз, потому никакого другого у него не было выхода.
Тысячу бы рублей в ту минуту я дал, своих собственных, чтобы только на вас в свои глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом
шли, после того как он вам «
убийцу» в глаза сказал, и ничего у него, целых сто шагов, спросить не посмели!..
Страсть! все это хорошо в стихах да на сцене, где, в плащах, с ножами, расхаживают актеры, а потом
идут, и убитые и
убийцы, вместе ужинать…
Разговор и здесь зашел о дуэли. Суждения
шли о том, как отнесся к делу государь. Было известно, что государь очень огорчен за мать, и все были огорчены за мать. Но так как было известно, что государь, хотя и соболезнует, не хочет быть строгим к
убийце, защищавшему честь мундира, то и все были снисходительны к
убийце, защищавшему честь мундира. Только графиня Катерина Ивановна с своим свободолегкомыслием выразила осуждение
убийце.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь
иду, Христу не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один,
убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
«Пусть уж лучше я пред тем, убитым и ограбленным,
убийцей и вором выйду и пред всеми людьми, и в Сибирь
пойду, чем если Катя вправе будет сказать, что я ей изменил, и у нее же деньги украл, и на ее же деньги с Грушенькой убежал добродетельную жизнь начинать!
— Ты говорил это себе много раз, когда оставался один в эти страшные два месяца, — по-прежнему тихо и раздельно продолжал Алеша. Но говорил он уже как бы вне себя, как бы не своею волей, повинуясь какому-то непреодолимому велению. — Ты обвинял себя и признавался себе, что
убийца никто как ты. Но убил не ты, ты ошибаешься, не ты
убийца, слышишь меня, не ты! Меня Бог
послал тебе это сказать.
Вихрову в этом поручении, сверх того, было приятно и то, что он тут будет иметь дело с
убийцею и станет открывать пролитую кровь человеческую. Он в тот же вечер
пошел к Захаревским, которых застал всех в сборе, и рассказал им о своем отъезде. Известие это, видимо, очень испугало и огорчило Юлию.
Если меня убьют или прольют мою кровь, неужели она перешагнет через наш барьер, а может быть, через мой труп и
пойдет с сыном моего
убийцы к венцу, как дочь того царя (помнишь, у нас была книжка, по которой ты учился читать), которая переехала через труп своего отца в колеснице?
— Я не убивал и был против, но я знал, что они будут убиты, и не остановил
убийц. Ступайте от меня, Лиза, — вымолвил Ставрогин и
пошел в залу.
По Москве раздавался благовест к обедне; прохожие благодаря свежему воздуху
шли более обыкновенного оживленной и быстрой походкой; даже так называемые ваньки-извозчики ехали довольно резво; но среди такого веселого дня вдоль Волхонки, по направлению к Конной площади, как уже догадывается, вероятно, читатель, везли на позорных дрогах несчастного Лябьева в арестантской одежде, с повешенной на груди дощечкой, на которой было четко написано: «
убийца».
Например, какой-нибудь Михайлов,
убийца или по другому капитальному преступлению, находит
идти на многие годы в каторгу для себя невыгодным.
Его
убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. Издалёка,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока.
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей
славы,
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
Там каждый сам должен
идти и убивать и быть убитым, здесь каждый должен отдавать свои труды на наем и приготовление
убийц.].
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем
убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был
идти в военные и, отрекаясь от своей воли и от всех человеческих чувств, обещаться по воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
— Ты все лучше знаешь. А вот этого
убийцу Крупова в дом больше не пускай; вот масон-то, мерзавец! Два раза
посылала, — ведь я не последняя персона в городе… Отчего? Оттого, что ты не умеешь себя держать, ты себя держишь хуже заседателя; я
послала, а он изволит тешиться надо мной; видишь, у прокурорской кухарки на родинах; моя дочь умирает, а он у прокурорской кухарки… Якобинец!
Пока они читали «Ивиковы журавли», все
шло хорошо, но, открыв
убийцу по этому делу, они перешли к «Алине и Альсиму», — тогда случилось вот что.
Так! с юности твоей преданный лукавству и нечестию, упитанный неповинной кровию, ты
шел путем беззакония, дела твои вопиют на небеса; но хуже ли ты разбойника, который, умирая, сказал: «Помяни мя, господи! егда приидеши во царствии твоем!» И едва слова сии излетели из уст
убийцы — и уже имя его было начертано на небеси!
Немного позднее оправдания Донато была освобождена из тюрьмы и его землячка Эмилия Бракко; в ту пору стояло грустное зимнее время, приближался праздник Рождества Младенца, в эти дни у людей особенно сильно желание быть среди своих, под теплым кровом родного дома, а Эмилия и Донато одиноки — ведь их
слава не была той
славою, которая вызывает уважение людей, —
убийца все-таки
убийца, он может удивить, но и только, его можно оправдать, но — как полюбить?
Вы знаете, как промысел небесный
Царевича от рук
убийцы спас;
Он
шел казнить злодея своего,
Но божий суд уж поразил Бориса.
Димитрию Россия покорилась;
Басманов сам с раскаяньем усердным
Свои полки привел ему к присяге.
Димитрий к вам
идет с любовью, с миром.
В угоду ли семейству Годуновых
Подымете вы руку на царя
Законного, на внука Мономаха?
— Вы думаете? Но, когда он
идет к матери, он только сын. Сын не может быть
убийца, опомнитесь, генерал!
По их учению, если к вам приходит бугорчатный, или
убийца, или эпилептик и сватает вашу дочь — отдавайте; если кретины
идут войной на физически и умственно здоровых — подставляйте головы.
—
Идти… но куда же? — ты забыла, что у нас кроме синего неба и темного леса нет ни кровли, ни пристанища… и чего бояться… это явно, что в пещере есть жители… кто они таковы?.. что нам за дело… если они разбойники, то им нечего с нас взять, если изгнанники, подобно нам — то еще менее причин к боязни… К тому же в теперешние временазлодеи и
убийцы не боятся смотреть на красное солнце, не стыдятся показывать свои лица в народе…
Убийца страшен был лицом;
Цыганы робко окружали
Его встревоженной толпой;
Могилу в стороне копали,
Шли жены скорбной чередой
И в очи мертвых целовали.
Владимир. Хорошо! Я
пойду… и скажу, что вы не можете, заняты. (Горько) Она еще раз в жизни поверит надежде! (Тихо
идет к дверям.) О, если б гром убил меня на этом пороге; как? я приду — один! я сделаюсь
убийцею моей матери. (Останавливается и смотрит на отца.) Боже! вот человек!
Клеопатра (быстро
идет). Вы слышали?
Убийца найден… сейчас его приведут сюда.
Мой сын
Тобой убит. Судьба другого сына
Послала мне — его я принимаю!
Димитрием его зову! Приди,
Приди ко мне, воскресший мой Димитрий!
Приди
убийцу свергнуть твоего!
Да, он придет! Он близко, близко — вижу,
Победные его уж блещут стяги —
Он под Москвой — пред именем его
Отверзлися кремлевские ворота —
Без бою он вступает в город свой —
Народный плеск я слышу — льются слезы —
Димитрий царь! И к конскому хвосту
Примкнутого тебя, его
убийцу,
Влекут на казнь!
И опять
идут двенадцать,
За плечами — ружьеца.
Лишь у бедного
убийцыНе видать совсем лица…
Всевозможные тифы, горячки,
Воспаленья —
идут чередом,
Мрут, как мухи, извозчики, прачки,
Мерзнут дети на ложе своем.
Ни в одной петербургской больнице
Нет кровати за сотню рублей.
Появился
убийца в столице,
Бич довольных и сытых людей.
С бедняками, с сословием грубым,
Не имеет он дела! тайком
Ходит он по гостиным, по клубам
С смертоносным своим кистенем.
Конечно!
Да, кажется, я на дороге встретил
Убийцу… но случайно не заметил,
Что нес он мертвую, так быстро
Он
шел!.. так страшен он казался!
Шел мрачный
убийца, весь в крови, с дико блуждающим взором.
Городищев. Впрочем, это и все равно. Судить за то теперь некого.
Убийца,
слава богу, давно умер. Я думаю, что тебе нечего бояться. Он был опытный злодей, и вероятно позаботился разыскать всякие другие документы, которыми можно бы доказать их брак, — купил, украл эти документы, уничтожил их и нет доказательств, чтобы отнять у тебя наследство Всеволода Серпухова. (Молчание.)
— Вы должны назвать его, — продолжал я. — Он понесет тяжелую кару… Закон дорого взыщет за его зверство! Он
пойдет в каторжные работы… [Всё это наивно только на первый взгляд. Очевидно, Камышеву нужно было дать понять Ольге, какие тяжелые последствия для
убийцы будет иметь ее сознание. Если ей дорог
убийца, ergo — она должна молчать. — А. Ч.] Я жду.
Страх перед наказанием никогда не удержал ни одного
убийцу. Тот, кто
идет убивать своего соседа из мести или нужды, не рассуждает много о последствиях.
Убийца всегда уверен, что избегнет преследования. Если бы когда-нибудь было объявлено, что никакого наказания не будут налагать на
убийц, число убийств не увеличилось бы ни на один случай. Весьма вероятно, напротив, что оно уменьшилось бы, потому что не было бы преступников, развращенных в тюрьмах.
— Керим жив и здоров и
шлет вам свой селям… Он просидел в тифлисской тюрьме, пока разбирали его дело. Он оправдан судом и выпущен на поруки. Керим, как показало дознание, никогда не был ни
убийцей, ни грабителем. На его совести нет ни одного ужасного преступления. Он только защищал слабых, наказывал обидчиков. Все это выяснилось на суде, и ваш кунак попал в герои.
По дороге, идущей к берегу, видны были следы ног, видимо, не убитого: сапоги были подбиты большими гвоздями, поступь тяжелая, так как следы были сильно вдавлены в землю. Они
шли параллельно к трупу и от трупа.
Убийца, видимо,
шел от половинки и снова возвратился по направлению к ней.
Эта горсть отважных людей могла бы двумя или тремя залпами рассеять тысячи дикарей, но, влекомые судьбою на гибель казаки
шли к мнимым друзьям без всякой опаски и мирно стали под ножи
убийц.
«Они, званые гости… изверги…
убийцы»… — пронеслось в уме князя, но он собрал всю силу воли и с почти спокойным, деланно приветливым лицом
пошел навстречу прибывшим.
— Таким образом я жила. Как часто вспоминала я о высоком доме, как часто я оплакивала отца моего ребенка. Это знают моя грудь да подушка. Однажды от проезжих я случайно узнала, что по делу об убийстве на заимке Толстых арестован и
пошел в тюрьму Егор Никифоров. Я поняла все. Чтобы не выдать настоящего
убийцу, Егор принял на себя вину, чтобы спасти моего отца, его благодетеля, он обрекал себя на каторгу…
Хвостова несколько раз прошлась взад и вперед по устланной ковром комнате Хрущева, медленно вышла и
пошла по направлению к угольной, где ожидал ее похититель ее дочери и почти
убийца ее племянника.
«Каждый день старуха Ушакова ездила на могилу сына. Какая бы ни была погода,
шел ли дождь, или бушевала злая вьюга, каждое утро часу в десятом ее лошади стояли у ворот кладбища, а она сама сидела у могилы, плакала и с жадностью, точно любуясь, глядела на надпись: „Погиб от руки
убийцы“».
Другой, сам Ермак, пробужденный звуками мечей и стоном умирающих, воспрянул, взмахом сабли отразил нападавших на него
убийц и кинулся в бурные волны Иртыша, но, не доплыв до своей ладьи,
пошел ко дну под тяжестью надетой на нем железной брони — подарка царя Иоанна Васильевича.
Следствие
шло своим чередом. Надо заметить, что Павел Сергеевич чрезвычайно энергично и быстро вел это дело. С одной стороны его увлекала масса нагромождающихся друг на друга улик против Егора Никифорова, а с другой — смущало поведение обвиняемого, совершенно непохожее на поведение
убийцы.
Для заседателя было ясно, что покойный был убит из ружья, что
убийца, шедший от поселка, поджидал свою жертву на дороге, следовательно знал, что покойный должен
идти по ней, и выстрелил, подбежав к нему спереди, почти в упор, а затем оттащил труп от дороги к холму. Оставалось узнать, кто был
убийцей и кто убитый.
— Ты сам сообрази… Меня все признали, родной дядя, даже императрице самой представили, я ей понравилась и своим у нее человеком стала… Вдруг хватают разыскиваемого
убийцу моей матери, а он околесицу городит, что я не я, а его дочь Татьяна Берестова… Язык-то тебе как раз за такие речи пообрежут. Тебе беда, а не мне… Я отверчусь… Коль уж очень туго придется, сама
пойду к государыне, сама ей во всем как на духу признаюсь и попрошу меня в монастырь отпустить…
Проезжий. А есть люди и теперь, и молодые ребята, поодиночке, а стоят за божий закон, в солдаты не
идут: не могу, мол, по Христову закону быть
убийцей. Делайте, что хотите, а ружья в руки не возьму.
Милий приказал взвесить золото и выпустить должников на свободу. А Евлогий, ставший разом вместо Тивуртия доимщиком и вместо Раввулы тюремщиком, позвал кузнецов и расковал всех, кто содержался в тюрьме за долги. Злодеев же и
убийц вывел на барку и
послал на торг купить для них пищи и свежее платье, и мягкой кожи с шерстью, чтобы подвернуть под оковы на тех местах, где железо проело до кости.
И с твердой верою в Зевеса
Он в глубину вступает леса;
Идет заглохшею тропой…
И зрит
убийц перед собой.
Готов сразиться он с врагами;
Но час судьбы его приспел:
Знакомый с лирными струнами,
Напрячь он лука не умел.